Вопрос читателя:
Добрый вечер. Я, как математик, часто задумываюсь над проблемой детерминизма (предопределённости в жизни). Об этом размышлял в своих «Мыслях» и математик Блез Паскаль («Нос Клеопатры: будь он чуть покороче, весь облик Земли был бы сегодня иным»; «Кто определил мою судьбу? Чей приказ, чей промысел предназначил мне это время и место?»). Также, над абсолютным детерминизмом размышлял математик Пьер-Симон Лаплас. И Архимед в своей фразе про «точку опоры» задел вопрос первопричины.
И вот возник такой вопрос. Если не существует судьбы, то о чём просил Отца Христос в Гефсиманском саду? («Но да будет воля Твоя»). Ведь ему было предначертано принять смерть на кресте. Разве Христос не знал, что Ему предстоит? Он, как Бог, разве не мог предвидеть будущее? О чём предвозвещали пророки, когда говорили о грядущем Мессии. Если судьбы нет, получается, они могли ошибиться. Тогда, в чём суть пророчеств?
Отвечает иерей Евгений Мурзин:
Добрый день!
Христианство не восприняло античное понимание судьбы как рока, неизбежности, превращающей человека в статиста на мировой сцене и полностью лишающей его свободы. Вместо этого было введено понятие о Божием Промысле, в котором предведение, свойственное Творцу, не вторгается в пространство человеческой свободы.
Предведение не синонимично предопределению. Обладая абсолютным предведением, Господь не покушается на свободу человека, позволяя последнему самому определять конечный жизненный сценарий. Бог хочет лишь одного: «чтобы все люди спаслись и достигли познания истины» (1 Тим 2, 4). Человек же сам выбирает пути своего личного спасения, либо же отвергает волю Божию и отдаляется от Него. Но и в том, и в другом случае, он делает свободный выбор, на который Бог никак не влияет.
Теперь, что касается Гефсиманского моления. Очень хорошо сущность этого события раскрывает тропарь 8-й песни воскресного канона 5 гласа на Утрене: «Ты о добровольной чаше спасительного страдания, помолился как бы о невольной; ибо Ты имеешь две воли, Христе, соответственно двум естествам, вовеки», — обращается Церковь устами гимнотворца ко Христу. Господь Иисус Христос — Богочеловек, в Котором Божественное и человеческое естества соединились, согласно определению 4-го Вселенского собора, неслитно, неизменно, нераздельно, неразлучно. Соответственно, во Христе сосуществовали и две воли. Как Бог, Иисус Христос был единосущен Богу Отцу и имел с Ним и со Святым Духом одну волю. Как совершенный человек — человеческую волю, которая во всем была послушна воле Божественной.
Накануне искупительных страданий Сын Божий, знающий, что должно произойти, испытывает по Своему человечеству невероятную скорбь. Он предвидит все, в том числе и чувство разобщения с Богом, которое испытает Его человеческая природа на Кресте. Его чистая душа содрогается от ощущения тяжести вселенского греха, который Он должен искупить Своей смертью. Но даже в эту минуту Он, зная, что Отец сделает для Него все, тем не менее не просит об избавлении от смерти, но лишь осведомляется о возможности иначе выполнить спасительную миссию. При этом полностью покоряясь воле Божией, которую Он пришел исполнить.
Замечательно чувства Христа в гефсиманской молитве, на мой взгляд, выразил свт. Иоанн Шанхайский, цитатой из которого я закончу ответ на Ваш вопрос:
«Как бы так говорил Господь Иисус Христос Своему Божественному Отцу: «Авва Отче Мой, Отец Того, Кого Ты послал собрать воедино народ израильский и рассеянных чад Божиих — народ языческий, дабы из двух создать одного нового человека и посредством креста примирить обоих с Тобою. Все возможно Тебе, возможно все, что соответствует Твоим беспредельным совершенствам. ты знаешь, что человеческой природе естественно отвращаться от страдания, что человек хотел бы всегда «дни видети благи»…
Но тот, кто любит Тебя всем сердцем своим, всею душою своею и всем разумением своим, желает лишь того, что угодно Твоей воле, благой и совершенной. Я, пришедший на землю для исполнения Твоей премудрой воли и для сего приобщивыйся плоти и крови, воспринявший естество человеческое со всеми его немощами, кроме греховных, тоже желал бы избежать страданий, но лишь под одним условием — чтобы на это была Твоя святая воля. Если возможно, чтобы дело домостроительства совершилось помимо этого нового стршного преступления со стороны людей, если возможно Мне не испытывать этих душевных страданий, к которым через несколько часов присоединятся ужасные страдания человеческого тела; если это возможно — избавь Меня тогда от наступивших уже и грядущих еще испытаний и искушений.
Избавь Меня от необходимости испытывать последствия преступления Адамова. Впрочем, сию мольбу Мне подсказывает немощь Моей человеческой природы, а пусть будет так. как угодно Тебе, путь исполнится воля не немощного человеческого естества, а Наш общий, предвечный совет. Отче Мой! Если по премудрому домостроительству нужно, чтобы я принес эту жертву, Я не отказываюсь от нее. Но одного лишь молю: да будет воля Твоя. Да будет воля Твоя всегда и во всем. Как на небе у Меня, Твоего Единородного Сына, и у Тебя одна воля, так пусть и Моя человеческая воля здесь, на земле ни на один миг не пожелает ничего противного Нашей общей воле.
Пусть исполнится то, что решено у Нас прежде создания мира, пусть совершится спасение человеческого рода. Пусть искупятся от порабощения диаволу сыны человеческие, искупятся дорогой ценой — страданиями и самоотвержением Богочеловека. И пусть вся тяжесть человеческих грехов, которую Я принимаю на Себя, пусть никакие присоединяющиеся к этому душевные и телесные муки не смогут поколебать Моей человеческой воли в жажде того, да исполнится Твоя святая воля. да исполню Я с радостью волю Твою. Да будет воля Твоя»
(Святитель Иоанн Шанхайский. О чем молился Христос в Гефсиманском саду).